(no subject)

 Полчаса рассказывала Ёжику про охуенные места друзей, где можно просто сидеть сколько захочется, быть, говорить, что-то творить. И там художники везде, просто идёшь и вот реально живой человек, сразу говоришь обо всем на свете, или он смотрит на твою работу и её свидетельствует. Охуеть просто. И для этого счастья достаточно просто выйти в город и чуть-чуть прогуляться. 
Вдохновилась. Потому что до этого было прям грустно: болеют или тяжело уходят звери друзей, прям одновременно у многих.
Блядины прилетают, убивают. И у друзей кто-то едва не погиб, а кто-то пропал без вести.
Одному дали 22 года. Как мучают людей в тюрьме, каждый день приходят вести, и вот это отдельно невыносимо. 
Ну и всё такое без перерыва вообще.
И охуенное лето 2018. Не зря мы его тогда вместе творили. (Что-то мы тогда очень важное делали, это точно. Не просто хорошо жили, а поработали хорошо, помогли себе нынешним очень.)
И какая-то внутренняя часть умирает каждый раз, другая уже давно мертвая внутри. То есть нас продолжают мучить и убивать, очевидно, что так и происходит. Когда ударили и попали, больно.
А мне вообще больно даже от постановки вопроса, что можно поднять руку, чтобы бить. То есть мне плохо от такого сколько я себя знаю, всегда. Просто я уже свет, зато в свете ещё яснее видно, как я права, и насколько это не норма. 
Пока там, значит, рубят по веткам, пилят ствол, пытаются уничтожить корни, мы растём и цветем, часть ветвей навсегда засохла, а жизнь продолжается и побеждает (и всё это в отдельном живом человеке ааааа).
Гулять ходили ночью через кладбище, а потом вдоль другого кладбища, когда уставали, сворачивали в проем стены посидеть на могилах среди высоких кипарисов. Ржали. Там ещё котики ходили черными тенями.
Обратно ехали на такси, таксист сказал, что хочет в отпуск туда, где его никто не знает. Чел, ты понимаешь, ага гыгы. Правда вот болтать при этом хочется же всё равно, вот и водитель завёл с нами разговор об этом насущном.
Между двумя кладбищами небольшая перемычка в виде детской площадки с длинными качелями, большими соснами и кипарисами. И магазином, который открыт, кажется, всегда. В нем кофейный автомат, неизменно приветливые продавцы и мои любимые шоколадки Рошен с огромной скидкой.

Кипарисы просто нереальные чуваки.
Просто ааааа. Счастье стоять рядом с ними.
Про них пока трудно говорить словами, но я бы хотела иногда говорить только про них.

На нашем кладбище ещё есть такое место с самым лучшим видом на Тбилиси, обзорная площадка. И большим каменным столом.
Конечно, и там мы тоже ржали.
Помойки дарят каждый раз что-то нереально прекрасное. В этот раз это был игрушечный туалетный столик с зеркалом, хотелось такой найти в моем детстве. 
Я в очередной раз поняла, что мы (я и ещё пара сотен охуительных существ в теле людей) всегда были прекрасные и выросли бы прекрасные и без трудных времен. Никакое трудным временам не спасибо за нас таких охуенных. То есть лично можно благодарить, конечно. Но вот такая постановка вопроса "да, всё плохо, и вот поэтому и зато мы" это полное фуфло.
Я была прекрасна в 2018. У нас была охуенная жизнь и мы её как надо жили.
Вот если бы вместо хуйни в 2020 привалило бы извне какого-нибудь счастья, я бы гораздо больше сотворила как художник и клёвое существо. А не просрала, как утверждают адепты идеи, что мол только трудностями и растём, а так бы спали и не развивались. Я, сцуко, развивалась. И охуенно вообще.
На какой параметр повлияли эти ебучие времена, так это на скорость контакта.
Ну это хорошо... Наверное. Если жизнь, блядь, короткая. Вчера не подружился с другом, завтра уже и умер, без друга. Всё нужно делать быстро, времени нет. Ну пиздец.
Не вижу ничего плохого в том, чтобы жить несколько сотен лет и встретить моего друга не вчера, а через полгода, всё равно встретимся и будем клёво жить. Меня такое вообще устраивает.

(no subject)

 А вот что реально помогает, это зырить, как новенькие побеги спиленного дерева растут вверх.

(no subject)

 И мы пошли во все эти места. 
Сначала в Булбули, там сегодня была Даша и спокойный нагулявшийся Рыжук. Зубы ему почти удалили и чувствует он себя всяко лучше, чем когда жил с болью.
Кэти Тренд пишет, что система донатов работает. Я тоже это вижу. Не то чтобы все были богачи, но вот именно мы и делимся деньгами с теми, кто нам важен, адресно. Рыжуку собрали на лечение. И с покупки выпечки часть денег идёт ему в копилочку.

Пришли Катя и Тигруля. Поскольку они обе восхитительные аутистки, мы сразу начали болтать изо всех сил. Не, ну а с кем ещё легче всего общаться, как не с нами. 

Когда Булбули закрылись в восемь вечера, мы пошли дальше по улице, в киевскую кафешку в длинном дворе около бань. 
В помойке рылся благородный черный котинька, огромно-пушистый. Мы пообщались.
Каштанчики уже вовсю отрастили листья. Их реально много растет именно на Киевури. И платаны. Но платаны у нас везде.
Вишенки цветут, и они часто просто огромные в высоту! 
А ещё по дороге к Чугурети я из такси видела, что уже глициния вовсю цветёт. И кто-то огромный и ярко розовый, завтра пойду к ним знакомиться. 

В Киевской кафешке Даня снова сделал божественные сырники. И сангрия внезапно зашла.
Там мы сидели то за столом под навесом, то за стойкой рядом с Азаматом, чтобы с ним болтать. А кот Драник приходил посидеть с нами. 
Из всего этого безобразия я позвонила по видеосвязи маме, и она была в полном восторге. 
Досидели до закрытия и пошли по улицам вверх.
А там опять все эти дома, деревья, балконы, смешные девчонки, грузинские дети, народ отдыхает. 

На стене дома сидел геккончик! И дядька с мотоциклом ловко его поймал, и мы его зырили. 

Когда я думала, что уже совсем устала, из подворотни выглянули черные котятки. А потом не только чёрные.

В цветочном свежие охапки нарциссов, и как же пахнут они, а! Хочу их все.